1 стр. из 1

— На Ваш взгляд, идет ли в нашем городе процесс развития архитектуры?
Н. Д.: — Архитектура — это процесс. Что такое развитие архитектуры? Это вопрос, на который трудно ответить однозначно, об этом можно судить только по прошествии времени. Для нашего города насущной является реставрация, о ней я и хочу сказать. В начале своей практики я занимался реставрацией старинных интерьеров гостиниц «Метрополь-Берлин» (Москва), поэтому я могу сравнивать интерьерную архитектуру того времени и нашей эпохи. Петербургская интерьерная школа сохраняется, у нас есть специалисты очень высокого уровня. Думаю, что основной фактор профессионального уровня наших архитекторов — это великая архитектура города, доставшаяся нам в наследство. Изначально Петербург закладывался и формировался как единый ансамбль или система гармонично связанных ансамблей, как общая продуманная городская среда. Вторжение новой архитектуры в исторический центр нуждается в сдержанном подходе, учитывающем сложившийся образ Санкт-Петербурга.
О. Л. — Я думаю, что архитекторы должны создавать новые образы города, конечно, не разрушающие  существующей гармонии, а усиливающие и обновляющие ее. Естественно, в историческом центре надо быть очень деликатным. Что касается новых районов, здесь широкое поле для творчества и формирования новых масштабных центров притяжения, новых образов Петербурга третьего тысячелетия, тем более что мы говорим об этом в год 300-летия основания «Северной столицы». Как правильно сказал Надар, наш город закладывался как единая градостроительная система, отвечающая требованиям того времени и как столица империи, и как мировой культурный центр. Но жизнь не стоит на месте, и развитие цивилизации вносит серьезные коррективы в вопросы формирования городской среды. Кроме того, не надо забывать, что архитектура это не только функция, но и культура, и политика, и искусство, оказывающее сильнейшее воздействие на формирование общества в целом и каждого человека в отдельности, что особенно необходимо в наше время. Я считаю, что петербургской школе следует быть более открытой не к новым стандартным решениям, а к свежим идеям — это принесет ей только пользу. Открытые системы развиваются, закрытые менее жизнеспособны. Примером может служить кафе «Лидо», в котором мы находимся, дизайнером является наш собеседник Надар. Яркие радостные настроения, привезенные им из Венеции, новые неожиданные формы и решения с присутствием духа и игры венецианского карнавала, но все выполнено деликатно, на полутонах. Уточненные настроения витают в воздухе, чувствуешь себя легко и комфортно. Ты не находишься в интерьере, ты включаешься в эту игру, которую предложил архитектор.
— Каковы должны быть границы «свободы творчества» в центре города и насколько он должен быть открыт новой архитектуре?
О. Л. — Петр I, заложив город, не стал воспроизводить кремлевские палаты. Он шагнул в Европу, пригласил итальянцев, немцев, голландцев, здесь создавалось новое, передовое. Можно ли между зданиями петровских времен и эпохи модерна построить здание 2003 года? Можно, но это должно быть сделано очень корректно. Это сложная, точечная работа. Городу вреднее, когда его сохраняют методом мумификации. Хочу привести мнение корифея мировой архитектуры бразильца Оскара Нимейера: «Следование традициям отнюдь не должно быть архаизирующим ретроспективным воспроизведением отживших форм. Надо стремиться сохранить прежнюю архитектурную традицию, но не копируя элементы старого архитектурного комплекса, а используя лишь общую идею применительно к новым техническим возможностям». По-моему, точнее не скажешь. Если говорить об интерьерах в центре, где не сохранилось исторической ситуации, нет никаких источников информации о прошлом и при этом изменилась функция зданий, то не стоит заниматься бутафорией. Хороший ультрасовременный интерьер только подчеркнет историзм центра. То же самое можно сказать и о точечных вкраплениях новых зданий в центральной части города. Не хотелось бы видеть бутафорской псевдоисторической архитектуры, мне кажется, она только вредит, контрастируя на фоне старинных зданий.
Кстати, мы могли бы поучиться у москвичей как на удачных, так и не очень удачных примерах сочетаний современных решений с исторической застройкой. В Москве сейчас достаточно средств, чтобы экспериментировать, столица шагает в третье тысячелетие. Во всяком случае, не стоит конкурировать с Бенуа или создавать лжебарокко.
Н. Д. — Не согласен. Петербургскую сдержанность можно критиковать, но лучше ее разделять. Москва стала такой не от хорошей жизни. У нее другой путь, она всегда идет путем эксперимента, там другие экономические факторы, то, что происходит там сегодня, не лучше, чем в другие периоды ее истории. Думаю, что для строительства в центре города архитекторам и заказчикам нужно перебороть амбициозность. Если дается возможность построить в центре, то многие пытаются заявить о себе. Я надеюсь, что когда эмоции и амбиции успокоятся, то строительство в центре города пойдет правильным путем.
О. Л. — Архитектурный процесс должен обсуждаться, нужна конкуренция при принятии решений. Почему только чиновник может быть защитником образа города? Я бы растерялся, если бы Растрелли уполномочил меня представлять его интересы в истории. Скоропостижных решений не нужно, но доля творческого риска вполне может присутствовать, без этого прогресс невозможен.
Н. Д. — Архитектура города сохранилась в духе эпохи Николая I. Сейчас мы еще не готовы оценивать ее правильно, объективно. Развитие среды на распутье: быть ему более демократичным или более официозным? Город, конечно, не музей, но амбициозности надо избегать.
— Одно из проявлений амбициозности — высотность. Можно ли допустить строительство высотных зданий в центре?
Н. Д. — Петербургская традиция строительства не выше определенного уровня логична и сейчас. В центре Петербурга и ближайших к нему кварталах не должно быть высотных зданий, за исключением разве что «Морского фасада» Васильевского острова — город должен более эффектно восприниматься  с залива. Но вмешиваться в архитектурную концепцию центра недопустимо.
О. Л. — Согласен с Надаром. В центре, конечно, нельзя строить высотные здания. Как уже говорилось, центр — это изначально хорошо спланированная система доминант и раскрытий, амбициозность здесь лучше проявлять в качестве архитектуры и отделки. Я бы поднял другой животрепещущий вопрос: город уже сегодня не отвечает транспортным нагрузкам, а что произойдет в будущем? Нужны транспортные развязки, транзитные магистрали, большие паркинги. Нужны радикальные решения для пересечения центра города, и одновременно центр необходимо спасать от транспорта. Возможное решение — несколько крупных эстакад в различных направлениях, со всей инфраструктурой. Конечно, они изменят облик города, но наверняка его спасут.
— Может быть, более приемлемой окажется подземная прокладка сквозных автомагистралей?
О. Л.  — Я думаю, что это несоизмеримо дороже, особенно при наших грунтовых и финансовых условиях это просто нереально. Эстетика эстакады только подчеркнет старый город. Скоро туристу, горожанину, тому же чиновнику по центру города будет не пройти и не проехать. Может, пересадим наших чиновников на велосипеды, чтобы они задумались над решением транспортных проблем? Или запретим въезд в центр всем автомобилям, кроме муниципального и специального транспорта? Если в Москве нужно проложить дорогу, то ее прокладывают, изыскивая возможности, и транспортную задачу решают.
Н. Д. — Конечно, масштаб Москвы с ее сложной инфраструктурой требует решать транспортную проблему более радикально. Но иногда, к сожалению, это приводит к подавлению сложившейся исторической застройки.
— Будем надеяться, что в город более активно начнут поступать инвестиции — провинциальные, зарубежные, те же московские. Но, на Ваш взгляд, не придут ли с ними и непетербургские подходы к застройке?
Н. Д. — Вообще как приятный фактор отмечу, что заказчики из Москвы относятся к петербургским традициям с почтением. Архитектурный опыт двух столиц, мне кажется, должен больше взаимообогащать специалистов в поисках современных решений.
— Что положительное и отрицательное можно отметить в подготовке к трехсотлетию города?
О. Л. — Мы наконец-то обратили внимание на историческое наследие. Реставраторы получили работу, профессия снова задышала. Не хотелось бы, чтобы это было временным авральным проявлением внимания к городу.
Н. Д. — Радует объем реставрационных работ, реконструкция центральных площадей, более широкое применение светового дизайна. Но в  то же время за темпами реставрации не следует забывать о соблюдении технологии процессов.
— Один из объектов, непростительно забытых к юбилею — Московский парк Победы, место массового захоронения погибших в блокаду ленинградцев. Каким должен быть мемориал этого места?
О. Л. — Парк Победы — это биография города, и место не так сложно отметить. Мое мнение  — мемориал не должен быть помпезным. Там будет уместно какое-то камерное, лирическое решение. Может быть, проект мемориала должен стать темой конкурса для молодых архитекторов, даже студентов.
Н. Д. — Вообще Московский проспект как-то потерян в образе, в нем не хватает духовности. Он был задуман как новый официальный центр Ленинграда, и в целом проспект диссонирует с характером города. Развитие парка Победы в контексте мемориала могло бы придать всему району другое качественное звучание. Но образ места желательно выразить деликатными формами, при этом в первую очередь нужно, безусловно, уйти от ощущения парка как тропинки к СКК на проспекте Гагарина.

Полная или частичная перепечатка материалов - только разрешения администрации!