1 стр. из 1

Для Санкт-Петербурга, задуманного как город, открытый в Европу, подобная изолированность привела к весьма печальным последствиям — качество возводившихся в нем строений во второй половине XX в. заметно падало, а к началу XXI в. уже однозначно свидетельствовало о серьезном кризисе «жанра», распространяясь как на тяжеловесные и старомодные общественные, так и на непомерно грандиозные, но неизменно однообразные жилые здания.
Отчаянные попытки одного из современных архитекторов Швейцарии, Марио Ботта, предложить городу альтернативную архитектуру европейского уровня дважды были отвергнуты под предлогом несоответствия якобы принятому в городе «петербургскому стилю». Наверно, жители любого из европейских городов, будь то Берлин или Париж, были бы сильно удивлены, если бы их спросили, существует ли у них берлинский или парижский стили архитектуры. Дальнейшая борьба в одиночку со стороны зарубежных архитекторов против воцарившейся в городе архитектурной стагнации стала абсолютно бесперспективной.

НЕОЖИДАННОЕ ОТКРОВЕНИЕ
Поэтому представительный состав иностранных архитекторов — Марио Ботта, Арата Исозаки, Эрик Оуэн Мосс, Доминик Перро, Ханс Холляйн, Эрик Ван Эгераат — не только дает великий шанс городу прикоснуться к новейшей архитектуре в их исполнении, но и достаточно красноречиво говорит об особой значимости самого объекта проектирования. В творческом состязании на право создания современного архитектурного строения города российская сторона представлена ведущими зодчими Москвы и Санкт-Петербурга: Андрей Боков и Олег Романов, Сергей Киселев, Юрий Земцов и Михаил Кондиайн, Марк Рейнберг и Андрей Шаров, Александр Скокан.
После оживленных дискуссий, происходивших вокруг предшествовавших конкурсу проектов Олега Романова и Эрика Оуэн Мосса, общественный интерес к архитектурной судьбе Мариинки заметно возрос, причем не только в самой России, но и далеко за ее пределами. Повергнув в шок многочисленных любителей традиционной архитектуры в «петербургском стиле», проект Мосса впервые за многие годы предложил пересмотреть искусственные границы городской архитектуры с позиций реального использования достижений современных строительных технологий.
Пожалуй, наиболее дискуссионным в его проекте было взаимодействие нескольких экстремально упрощенных объемов с каскадом ажурных форм из стекла и металла. Сам архитектор пытался объяснить логику формообразования частей нового здания поиском определенных семантических связей между застывшими глыбами льда на Неве и свободными очертаниями остекленных объемов. Обращенность архитектурных форм к определенному осмыслению, провоцирование эмоциональной реакции на основе использования сознательно обостренного силуэтного и пластического характера фасада здания, столь часто практикуемые в зарубежной практике, стали неожиданным откровением для многих, кто видел проект Мосса.
Композиционное взаимодействие старого и нового зданий явно вызывало сомнения, но сама по себе попытка предложить радикально иное решение, безусловно, заслуживала поддержки.
Уместно предположить, что в ходе предстоящего конкурса могут быть представлены весьма нетрадиционные для города предложения по обновлению одной из лучших театральных сцен России. При внимательном рассмотрении двух упомянутых ранее проектов становится очевидным, что ни вялым вписыванием здания второй сцены в окружающую застройку, ни радикальным разрушением сложившегося пространства успешного решения проектной задачи достичь невозможно. Стало быть, речь идет о поиске более сложного приема интегрирования нового объекта в существующее окружение, не противореча наиболее характерной особенности петербургской застройки — ее восприимчивости к новому с сохранением пространственной целостности среды.

ГИБКОСТЬ СЦЕНИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА
Но было бы большим заблуждением оценивать будущее строение лишь с позиций попадания в контекст. Разумная мера радикальности формообразования новой постройки, отвечающая изменившимся представлениям о высоком проявлении новейшей архитектуры, должна подкрепляться выбором наиболее оптимальной трактовки функции здания, или, в более простом изложении, в организации внутреннего пространства театра.
Заметные неудобства, испытываемые работниками театра в существующем здании при подготовке спектаклей, включая монтаж и демонтаж декораций в стесненных условиях, перемещение по этажам без достаточного количества подъемников большого объема инвентаря — все это неизбежно отражается на деятельности творческого коллектива. Поэтому с реализацией наиболее оптимального с точки зрения преодоления многих существующих проблем проекта связаны особые надежды тех, кто сегодня работает в театре.
При этом в организации собственно второй сцены должны реально воплотиться самые современные подходы к организации театральных действий, что уже давно было востребовано быстро прогрессирующим коллективом Мариинки.
Постоянное обновление подходов к оформлению пространства сцены, стремительное совершенствование технических устройств сопровождения спектаклей и свободная импровизация на темы современного дизайна в трактовке театральных декораций давно уже стали привычными для многих зарубежных театров. Адекватного ответа на многие из этих новаций старая сцена Мариинского театра обеспечить уже не может. Коллективу театра не просто стало тесно в своих прежних стенах, он не может реализовать свой творческий потенциал в столь стесненных условиях.
Остается лишь мечтать о таких впечатляющих по своему размаху постановках, как реализованная в Амстердаме серия спектаклей в современной интерпретации — «Золото Рейна», «Валькирия», «Зикфрид», «Гибель богов», в которой талант Георгия Цыпина позволил создать действительно авангардный хай-тековский дизайн на качественно иной сцене. Не случайно, многие масштабные проекты, такие как премьера тетралогии Вагнера «Кольцо нибелунга», художественный руководитель и генеральный директор Мариинского театра Валерий Гергиев смог осуществить в Санкт-Петербурге, компенсируя незаурядностью таланта своего коллектива отсутствие необходимой гибкости сценического пространства.
Фактически ориентируясь на переосмысление всего пространства театра, наполняя его новым действием без привычных границ между зрителями и сценой, Валерий Гергиев пытается преодолеть многие стереотипы в интерпретации спектаклей. Для продвижения к более разнообразным театральным действиям Мариинскому театру жизненно важно обрести сцену с высокой степенью пространственной свободы, где многие талантливые дизайнеры могли бы материализовать свои замыслы с не меньшим успехом, чем в Опера Бастий, Мет, Ковен-Гарден или Нидерландской опере.
Архитектура в этом случае должна выступить как средство обеспечения этой желанной свободы для дальнейшего продвижения к вершинам творчества, и было бы странным не распространить идеи свободного пространства на внешние формы самого здания. Понятно, что многие застывшие формы фасадов предшествовавших столетий (или подделка под них) уже никогда не смогут ответить соображениям истинной гармонии между внешней оболочкой здания и его радикально новым назначением.

С НАДЕЖДОЙ НА ПРОРЫВ
Участникам конкурса предстоит преодолеть многие устойчивые стереотипы в трактовке новых общественных зданий в исторической среде, что в условиях Санкт-Петербурга представляется наиболее актуальным. Разбудить городскую архитектуру от затянувшегося летаргического сна, сделать здание второй сцены «живым», а, может быть, и новым достойным символом города XXI в. (как это стало в свое время с театром в Сиднее) можно лишь консолидировав творческий потенциал победителя конкурса с позицией мыслящей общественности города.
Повышенный интерес к будущему конкурсу проявляют не только профессиональные архитекторы, но студенты архитектурных вузов. В их проектах, выполненных, в частности, в Санкт-Петербургском государственном архитектурно-строительном университете, здание новой сцены представляется как синтез авангардной формы на основе сочетания активных силуэтных линий и глубоких раскрытий плоскостей фасадов с привычным для города единым контуром всего квартала.
Поэтому с приближением срока представления проектов на суд жюри в начале июня 2003 г. одновременно с нарастающими надеждами на качественный прорыв в городской архитектуре возрастает и определенное волнение за судьбу готовящихся проектов. Следуя принятой цивилизованной процедуре международного конкурса, все проекты будут представлены в июне для предварительного общественного обсуждения.
В открытой дискуссии о качествах проектов очень хотелось бы надеяться на заинтересованное участие не только архитекторов, но и многочисленных потенциальных посетителей театра, для которых новая сцена будет создаваться, и тех, кому выступать на этой сцене, чтобы за высокими аргументами о достоинствах архитектурных форм нового здания не потерять главного — восприятия будущего зрителя, мечтающего увидеть на дорогой для него сцене реальный прогресс, как в представлении музыкальных произведений, так и в оформлении всего здания в архитектуре XXI в.

Иллюстрации:
Курсовой проект здания второй сцены Мариинского театра.
Авторы: студенты VI курса архитектурного института СПб ГАСУ – И. Халин, Н. Яблонская.
Мастерская проф. В. Нефедова

Полная или частичная перепечатка материалов - только разрешения администрации!