1 стр. из 1

Олег Сергеевич Романов, руководитель «Санкт-Петербургского Института Архитектуры» — давний партнер нашей редакции. По его словам, в архитектуре является приверженцем супрематизма. Создает проекты и для новых районов «бизнес-класса», и для зон элитной застройки. А так как известная нам и читателям «Федерального строительного рынка» грань творчества этого архитектора — разработка концепций воссоздания исторических памятников, наш разговор начался именно с обсуждения архитектурных перспектив судьбы исторического центра Петербурга…

Свежий ветер в центре города

— Начну с Доминика Перро и нашумевшего проекта второго здания «Мариинки», который неоднозначно воспринимается обывателем (грубое слово, но иного не подберешь). Градостроительный совет, на котором обсуждались детали проекта, прошел на удивление гладко, без эксцессов и выпадов со стороны архитектурной общественности. Кажется, даже сам Перро этого не ожидал. Я согласен с высказанными на совете претензиями к проекту: так, Перро подчеркивал, что золотой купол будет перекликаться с золотыми доминантами Петербурга, такими как Исаакиевский и Никольский соборы. Однако один из экспертов верно отметил, что в России нет традиции золотить все здания подряд, и ориентация на золотые доминанты ошибочна. Но о цвете кровли и иных вкусовых вопросах можно спорить бесконечно, в целом же проект Перро очень важен для нашей архитектуры, особенно сегодня. Я был в числе участников конкурса, и когда был объявлен победитель, то вначале я испытал естественное разочарование, но затем — облегчение, потому что Доминик Перро предложил наиболее цельный проект.

На мой взгляд, и победа этого проекта в конкурсе, и последующее развитие ситуации говорит об очень положительной тенденции в архитектуре. Такого рода проекты и постройки должны появляться — это некий импульс и взгляд извне на нас, нашу действительность и градостроительную ситуацию. В среде обывателя присутствует некое отставание в восприятии искусства — пласты авангарда были искусственно вырваны из нашей жизни, и это повлияло на общественные представления об эстетике: сегодня не искушенный в искусстве человек полагает, что петербургская архитектура — это колонны, ротонды и порталы… И такое восприятие будет присутствовать, пока не возникнет хотя бы несколько современных проектов, современных именно с точки зрения архитектуры. Сегодня каждый архитектор чувствует, что почти все созданные в последнее десятилетие опусы в стекле и бетоне не более чем полуприсед, полуоглядка.

Недавно в стенах Эрмитажа прошла конференция по проблемам застройки Санкт-Петербурга и Нью-Йорка, где выступил американский архитектор  Полачек, известный своей знаменитой пристройкой к Музею Естество-знания в Нью-Йорке: это хай-тековское здание с прозрачными стенами, внутри которых которой создана конструкция из сфер. Сооружение смотрится очень органично, хотя встроено в сложившуюся историческую среду. Выступая, Полачек отметил: важно не то, из стекла или из металла мы строим, важно сохранить масштаб, учесть изменения силуэтности — то есть те ограничения, что были регламентированы еще до революции, и благодаря которым центр города сохраняет свою цельность. Таким образом, нет ничего страшного, если в перспективе в так называемых «лакунах» исторической части города начнется новое строительство. Главное, чтобы предлагаемые архитектурные решения рассматривались профессионалами. В лакунах могут быть расположены вполне современные по стилистике здания, потому что подражание классической архитектуре приведет лишь к эклектике — это не путь развития, и если мы продолжим строительство ротондочек и колонн, то на западе нас будут справедливо считать безнадежными провинциалами.

— Однако инвестору окажется тесно вписать свои желания под уровень «закона о карнизе» и регламента, а следовательно — принцип масштаба начнет нарушаться…

— Высотной застройки в центре города нельзя допускать ни в коем случае, и в этом я согласен с требованиями регламента. Меня однажды покоробил пример, который я встретил в Лондоне: там стоит древний полуразрушенный храм, пострадавший от бомбардировок нацистов. Его не восстанавливают, потому что это и памятник культуры, и памятник Второй Мировой войны. Но буквально в 5 метрах от него выросло монструозное здание из полированного гранита с золотыми шарами. Впечатление от памятника сразу же нивелируется.

Мы участвовали в работе для генплана города, оценивая визуальные параметры пятой и шестой градостроительных зон регламента, тех, где допускается строительство зданий повышенной этажности. Для зон с первой по четвертую вопрос последствий высотной застройки даже не рассматривался, потому что она там недопустима. Но справедливы и послабления, которые допускает регламент: если зона Крестовского острова, одна из самых ценных городских территорий для элитной застройки, предполагала строительство высотой не более 12 м, то теперь, когда планка поднята до 28 м, ее начали активно осваивать серьезные заказчики — а они, в свою очередь, привлекают заметных архитекторов. Не думаю, что это приведет к появлению «ляпов».

Стиль: поиск черной кошки в темной комнате

— В каком направлении идут сегодня стилистические поиски архитекторов, и поддаются ли они описанию искусствоведческой терминологией?

— В течении некоторого времени в Союзе архитекторов прошел ряд «круглых столов» на тему о современных  стилистических тенденциях. Там было отмечено, что если раньше модерн, функционализм или конструктивизм прокатывались волной по всему миру, то сегодня в России одновременно присутствует и развивается целый ряд течений. Есть неоготика, деконструктивизм, неоклассика нового поколения. Есть явные продолжатели модерна, арт-деко. Но в основном речь идет все же об эклектике — переосмыслении деталей и приемов прошлого. А так как большинство тяготеет к классике, то возникает и ампирный уклон. Чистого же авангарда нет: когда архитектор начинает работать с заказчиком и предлагает авангардное решение, почти неизбежно возникает конфликт. Архитектор, находящийся в зависимости от заказчика, вынужден либо изменять предложенные решения, либо отказываться от сотрудничества. Так, нами было предложено авангардное решение для строительства нового здания небольшого театра — речь шла о включении нового здания в часть старого, его развитии — таких ярко выраженных примеров деконструктивизма у нас не создавалось. Также в супрематическом стиле мы предлагали решить проект 2-х новых зданий для Министерства по налогам и сборам — к сожалению, проект не был реализован из-за отсутствия средств.

— Жаль, потому что эти здания могли бы войти в историю архитектурного юмора: налоговая инспекция в здании стиля деконструктивизм…

— Да, но к сожалению, этого не случилось. Вообще я стараюсь придерживаться супрематической линии — ее понимают не все, потому что само представление о супрематизме размыто и ограничивается «Планитами для Землянитов» или архитектонами Малевича. Основное же отличие супрематизма от конструктивизма, как учил меня Лазарь Маркович Хидекель, в том, что в конструктивизме первичны конструкция и функция. У супрематизма же первична художественная композиция, эстетика. Поэтому деконструктивизм и родился именно не из логичного конструктивизма, а из супрематизма, в котором есть нелогичное — игра объемов, компоновка. Один из наших объектов мы проектировали именно в таком направлении — пойдя навстречу заказчику, добавили определенного «украшательства» и в результате возник некий, как мне кажется, «венский» стиль. Но я спокоен за этот объект, потому что за украшениями присутствует несомненная «архитектонистость», игра объемов. Сдерживает работу в авангардном направлении и тот факт, что здания, которые нам сегодня под силу «нарисовать», едва ли могут быть возведены строителями. Хотя уровень строительного производства в нашей стране резко вырос, проектов, аналогичных работам Захи Хадид, пока не воплотить. На последнем венецианском Биеннале она представила проект, в котором предлагает подвесить в воздухе 40-метровую консоль. Такие проекты могут быть созданы лишь при зарубежных технологиях, не говоря об инвестициях. У нас же почти все здания имеют коммерческое назначение, поэтому инвестор в первую очередь считает прибыль, а следовательно, стремится к дешевизне и сокращению сроков строительства.

Кроме того, в жилищном строительстве сейчас проявился заметный крен в строительство жилья «экономического» класса. Для архитектора этот сегмент предоставляет мало возможностей, и работа с инвестором в этом случае похожа на советские попытки что-то «протащить». Что же касается элитного строительства, там заказчики допускают несколько большую свободу творчества — по крайней мере, используют более дорогие материалы, современные конструкции.

        
Творчество и экономика

— Да, но, судя по развитию ситуации на рынке недвижимости, основные объемы жилищного строительства будут реализованы именно в «эконом-классе», а следовательно, возможен не только ренессанс ДСК, но и развитие близкого к нему по эстетике «монолита без излишеств». В этой связи вопрос вот каков: должна ли архитектурная общественность вести борьбу против «серийной коробки», или лучше с достоинством отступить в элитный сегмент?

— Не думаю, что архитекторы пойдут на поводу у стройиндустрии и поголовно вернутся в работу над пресловутыми «сериями»: мы в хорошем смысле отравлены свободой творчества последних двух десятилетий. Действительно, пока в жилье эконом-класса все зависит от желания заказчика, который выжимает все возможности извлечь максимальную прибыль. Таких заказчиков пока большинство, поэтому в эконом-классе преобладает стремление гнать «квадратные метры». Есть, впрочем, и те, кто уже работает над отличиями в облике проекта, с тем, чтобы привлечь жильцов внешним видом здания. Думаю, что рано или поздно сами ДСК проявят инициативу для создания неких вариантов зданий, которые будут заметно отличаться от типовых секций. Например, когда речь пойдет об освоении территорий высокоплотной застройки, там потребуется строить так, чтобы районы были привлекательны для жителей в том числе с точки зрения эстетики.

— То есть архитектурную мысль потребуется уложить в некий конструктор «лего», только вместо пластиковых кубиков возникает набор гостированных ЖБИ?

— Если допустить, что мы переходим к оперированию таким набором лего-ЖБИ, архитектор скоро окажется лишним, и творческая работа уступит место архитектуре каталогов. Впрочем, именно так с рядовой застройкой ситуация обстоит на западе, и в основном так она складывается в коттеджном строительстве. Глаз уже редко останавливается на каком-то из предлагаемых проектов, и архитекторов зачастую привлекают лишь потому, что хороших каталогов пока нет.

 
Куда ж нам плыть?

— Как полагаете, каким образом будет развиваться градостроительная ситуация в городе и области?

— В отличие от европейских городов, у нас почти нет так называемой высокоплотной застройки — массивов зданий в 3–4 этажа, не блокированных, и относительно компактно расположенных на территориях. Между ними — дворики, проходы, зеленые зоны. Это более экономичное жилье, чем коттеджная застройка: индивидуальные дома для круглогодичного комфортного проживания и у нас, и в мире доступны лишь обеспеченным людям. Сейчас заказчики не идут на строительство таких зданий в основном по экономическим соображениям, предпочитая «монстриальную» застройку в 24 этажа. Нашу мастерскую эта тенденция тоже не миновала, один из высотных домов мы запроектировали для квартала 9-Д в районе бывшего Комендантского аэродрома — здание стало доминантой квартала. Сейчас мы работаем над корректировкой проекта (а как первоначальные решения, под давлением обстоятельств, видоизменяются после победы в конкурсе — отдельная печальная тема). Тем не менее, хотя от некоторых решений первоначальной композиции пришлось отказаться, мы получили возможность поработать в категориях макроархитектуры — оперировать не только деталями вроде формы балконов, а объемами и композиционно-пространственными решениями. Надеюсь, что предстоит и работа над продолжением развития этого района. Кому-то наша работа может напомнить Манхэттен, хотя таких отделочных материалов мы себе позволить не можем. Другое высотное здание по нашему проекту предполагается возвести на проспекте Большевиков — мы уже приступаем к рабочему проектированию.

—  Манхэттен район деловой, поэтому вид агрессивности и недоступности ему к лицу. А как избавиться от агрессивности жилого высотного здания?

— Мои попытки поисков находятся в области цвета облицовочных материалов. Сегодня, кроме обычных красного и белого, представлено лишь немного вариантов цветного кирпича — в частности, с зеленым и синим оттенками. Если бы диапазон предложений по цвету был шире, то и возможных решений для архитекторов тоже было бы больше. Многие мои коллеги в ограждающих конструкциях зданий в 16-25 этажей применяют желтый кирпич. В квартале 9-д мы применили кирпич синего цвета, который с трудом пробили у заказчика.

Другая возможность сделать визуальный облик зданий менее громоздким — изменить — избежать от «полосатости» выхода на фасад линий перекрытий. Строители пока еще не придумали как избавиться от неизбежной «полосатости» фасадов, кроме штукатурки.

— Пока заказчик стремится на архитектуре сэкономить. А попытки заработать дополнительные очки на имени архитектора есть? Если да, то не за горами приход в архитектуру профессиональных продюсеров, которые будут «раскручивать» для непосвященных с помощью медиа покладистых специалистов средней руки, как бывает на эстраде…

— «Дом Лансере», «Дом Бенуа» — звучит, безусловно прекрасно. Сейчас некоторые застройщики делают попытки акцентировать внимание покупателей жилья на фамилии. Например, в нашей практике возникали попытки обыграть фамилию «Романов» — естественно, в ассоциациях с императорской семьей. На известные фамилии архитекторов пока реагируют только заказчики. Время, когда фамилия зодчего будет востребована как рыночный актив, еще далеко впереди.

— А приходилось ли наблюдать интересные архитектурные находки из регионов? Лично нас во время выезда в регионы несколько смущает некоторая продолжающаяся одинаковость нового строительства, в том числе на зданиях, которые предполагаются элитными… 

— Эта одинаковость — коммерческая архитектура, и на нынешнем этапе развития общества она почти неизбежна. Региональные направления обозначатся на последующих этапах. Правда, этому препятствует интернационализация информационного пространства, скорость распространения информации, и желание сделать в регионе «как в столице». Если же где-нибудь в провинции и появится яркий талантливый архитектор, его быстро перехватят для работы в Москве или за границей. Кроме того, на «одинаковость» работает и всеобщая компьютеризация — поставщики отделочных материалов выдают на диске набор типовых предложений, располагая архитекторов не к поиску, а к подбору готовых решений.
Тем не менее архитектура регионов развивается. Постоянно удивляет Казахстан, представляющий очень достойные проекты на выставках в России. Весьма достойная школа сложилась в Нижнем Новгороде: трудно сказать, идет ли речь о региональном влиянии, но из их проектов запоминается переосмысление темы массива архаичной стены. Интересные проекты — «Парус» в Воронеже, «Пирамида» в Казани. Немало интересного представлено в журнале «Архитектура Сибири» — при попытках повтора видно, что архитекторы находятся в постоянном поиске.

Санкт-Петербург, 12-я Красноармейская ул., 16
Тел. (812) 113-07-05,
тел./факс (812) 113-09-71

Полная или частичная перепечатка материалов - только разрешения администрации!