1 стр. из 1

Член Консультативного Комитета по бумаге и древесным продуктам ФАО ООН (Продовольственная и сельскохозяйственная организация Организации Объединенных Наций), заведующий кафедрой технологии целлюлозы и композиционных материалов СПб государственного технологического университета растительных полимеров, доктор технических наук, профессор Э. Л. Аким ведет большую научную и организационную работу по проблемам лесотехнического комплекса.

Продолжая разговор с ученым о вопросах, касающихся лесопользования в России и в других странах, журналист Александр Михайлов взял второе интервью у профессора.

Журналист: — Эдуард Львович, любой человек, занимающийся лесным бизнесом, не моргнув глазом, скажет, что он — сторонник лесовоспроизводства. На самом деле мы знаем, что именно от руководителей зачастую идет безжалостная политика уничтожения российских, например, лесов. Что-то не так в лесном хозяйстве?..

Э. А.: — Не надо забывать, что лес — это воспроизводимое древесное сырье. Если его не рубить, он заполонит всю Землю, и жить придется только в лесу. И, тем не менее, неистощимое лесопользование — это жизнь на Земле. Девственные леса, и бразильские, и российские, и индонезийские — это земная генная кладовая планеты Земля. От 60 до 80% генных запасов находятся в тропических лесах: и по растениям, и по животным, и по насекомым, и по всему остальному животному миру. Лекарства завтрашнего и послезавтрашнего дня сегодня находятся в тропических лесах. Прежде всего, поэтому очень важно леса сохранять. Но леса важно и вырубать.

Ж.: — Но вырубать надо по правилам!

Э. А.: — Для того и используется так называемая лесная сертификация. Ею давно серьезно занимаются во всем мире. В последнее время и в России стали уделять этому пристальное внимание. Если коротко, то лесная сертификация это отнесение каждого лесного участка либо к заповедникам, к особо охраняемым территориям, либо к промышленным лесам. То есть необходимо четко определить, что можно рубить, а что — нет.
В мире сегодня существует несколько десятков таких систем добровольной сертификации. Российские лесопромышленники используют несколько систем, которые признаются в мире, и, прежде всего, в тех странах, куда экспортируется продукция. Но самое главное условие сертифицированного лесопользования — устойчивое лесопользование. Для государства это звучит так: система лесной сертификации должна обеспечить условия неистощимого лесопользования.
Дальше начинается чисто профессиональное различие между европейским, скажем, и американским законодательством, анализ рынков и обеспечение его участников исчерпывающей информацией и т.д.
Лесопромышленные рынки очень чувствительны к вопросам, касающимся экологии. Растет роль сертифицированных лесных продуктов. Очень важно знать, из чего произведены ваш дом, мебель в квартире или упаковка продуктов питания.

Ж.: — Часто используют термины «наукоемкая продукция», «глубокая переработка»…

Э. А.: — О наукоемкой продукции. Что это такое? Приведу пример. Финляндия, с населением, равным населению Санкт-Петербурга, имея менее 1% лесных ресурсов планеты, сегодня экспортирует лесо-бумажной продукции на $15 миллиардов. Россия, имеющая четверть мировых лесных ресурсов, экспортирует такой же продукции на $6 миллиардов. Более того, вот уже несколько лет мы имеем отрицательный торговый баланс по бумаге и картону. В 2004 году мы импортировали бумаги и картона на сумму, более чем на полмиллиарда долларов превышающую сумму, полученную от экспорта бумаги и картона. Это обусловлено тем, что мы импортируем ряд видов наукоемкой продукции — мелованные виды бумаги и картона, санитарно-гигиенические виды бумаги и изделий и т. д. А экспортируем самые дешевые виды — газетную бумагу, крафт-лайнер и др. Вот вам ответ на вопрос о том, что такое наукоемкая продукция.

Ж.: — Целлюлозно-бумажная промышленность — друг или враг деревьям?

Э. А.: — А это как рубить. Но лично я могу уверенно сказать, что целлюлозно-бумажная промышленность на самом деле является лучшим другом леса. И не потому, что «товарищ волк» является лучшим санитаром леса. Целлюлозно-бумажная промышленность, действительно, как санитар, перерабатывает низкосортную древесину. Она обеспечивает комплексное использование древесины. Главное отличие древесины от ископаемого сырья простое: древесина — это сырье, которое растет. Задача и ученых, и инженеров — грамотно использовать это неистощимое сырье. Другими словами — грамотно вписываться в концепцию устойчивого развития человечества. Эта концепция имеет ряд аспектов. Прежде всего, экологическая устойчивость. С ней связаны социальная и экономическая устойчивость. Существуют еще 2 аспекта: духовная и культурная устойчивость. То есть обеспечение права на достойную жизнь, включая малые народы, для которых, например, тайга может являться единственной средой обитания. Это все аспекты концепции устойчивого развития человечества.
Возьмем экономическую составляющую такого развития. Сегодня в мире из 6 миллиардов жителей Земли 2 миллиарда так или иначе связаны с лесом, с древесиной, с ее переработкой.
Более чем для  миллиарда людей древесина является единственным источником энергии. Нельзя судить обо всей планете по Москве, Нью-Йорку, Санкт-Петербургу. Мир огромен. И когда сегодня мы говорим о проблемах человечества, на первый план выходит проблема борьбы с бедностью. На заседании нашего Консультативного Комитета ФАО ООН в прошлом году стоял вопрос о роли лесного комплекса в борьбе с бедностью, а в этом году — вопрос о социальной ответственности бизнеса.
В одном из интервью вашему журналу я уже говорил: кубометр деловой древесины, превращенный в целлюлозно-бумажную продукцию, продукцию глубокой переработки, дает продукции где-то на ?1 тыс. У вас появляется прибавочная стоимость, а это рабочие места, это заработок и рост уровня жизни людей.
Если вы этот кубометр превратите в строительные конструкции, в мебель, вы можете произвести продукции на ?1000–1050. Если вы кубометр древесины превратите в биотопливо (это тоже очень важная проблема) — до ?180. Проблема — в умении произвести комплексное использование древесины, глубокую переработку ее.
Работа должна вестись по трем направлениям. Есть старая поговорка: Бог леса не выровнял. В лесу растет деловая древесина, балансовая древесина, которую можно использовать, скажем, только для целлюлозно-бумажной промышленности, и та, которую можно просто можно использовать как топливо. Древесина — это идеальное сырье для биотоплива. Это — третье направление.
Поэтому когда мы говорим об устойчивом экономическом развитии, то глубокая комплексная переработка древесины является прекрасным фундаментом для этого. Но это может произойти только там, где рождается много древесины. Где выращивают деревья на плантациях ускоренного роста, с очень высоким темпом роста древесины. В этом случае мы просто используем природный процесс фотосинтеза, мы вписываемся в природный карбоновый цикл: «консервируем» солнечную энергию, из атмосферы углекислый газ переходит в древесину, которая при сгорании дает тот же углекислый газ, возвращающийся обратно в атмосферу. Это — природный карбоновый цикл, в который мы идеально вписываемся, в отличие от процесса сжигания ископаемого топлива.

Ж.: — А насколько в этот карбоновый цикл вписываются различные государства мира?

Э. А.: — Наш комитет относится к ФАО ООН, мы как раз и рассматриваем вопросы соответствия решения этих проблем в разных странах планетарному уровню. В комитете сбалансированы представители разных регионов, стран и континентов по богатству и бедности, потому что грамотное, устойчивое использование лесных ресурсов — это вопрос глобальный. Это вопрос, который нельзя решать в рамках одной страны, его надо решать всем мировым сообществом.
Для того чтобы отслеживать эти процессы, в мире идут очень большие работы по двум направлениям: это так называемая лесная сертификация, о чем мы уже говорили, и второе международное направление — это борьба с незаконными рубками, в решении которой огромную позитивную роль играют «зеленые» движения. Но борьба с незаконными рубками должна вестись путем прослеживания всей цепочки — от леса до конечного продукта.
Теперь о социальной устойчивости. Она не может состояться без социального развития. По большому счету — это реальная возможность каждому члену общества иметь рабочее место с хорошим уровнем заработной платы. Глубокая переработка леса предоставляет такую возможность путем повышения добавочной стоимости и, следовательно, — зарплаты. Это и ведет к устойчивому росту социальной защиты человека.
Развитие глубокой переработки древесины — это сфера, требующая очень больших инвестиций. Современный целлюлозно-бумажный комбинат оптимальной мощности стоит порядка $1 миллиарда! Современный завод по производству, скажем, древесно-стружечных плит, стоит порядка $70–100 миллионов. Современная линия по производству биотоплива стоит от $3 до 5 миллионов. Поэтому решение вложить большие деньги инвестор примет тогда, когда в стране будет соответствующий инвестиционный климат.

Ж.: — Наш климат не способствует росту инвестиций. Поэтому у нас и идет за рубеж больше кругляка, чем готовой продукции?

Э. А.: — К сожалению — да. Но есть и положительные примеры. Ранее я упоминал о Светогорском целлюлозно-бумажном комбинате. И вот за прошедшее время  состоялась встреча губернатора Ленинградской области Валерия Павловича Сердюкова с президентом компании «Интернешнл Пейпа — Европа». Было сказано, что сегодня компания вкладывает в развитие производства еще дополнительно $150 миллионов. А в этом году они уже вложили $100 миллионов. А в предыдущие годы уже было $200 миллионов. И сегодня Светогорск — это великолепнейшее предприятие, создающее самую современную продукцию, которая полностью выпускается по наилучшим существующим технологиям, где уделяется огромное внимание экологическим проблемам.

Ж.: — В одном из предыдущих номеров журнала вы рассказывали о проблемах с инвестициями именно в Светогорский комбинат из-за препятствий, чинимых органами надзора. Как с этим вопросом обстоит дело сегодня?

Э. А.: — В тех же самых надзорных органах работают нормальные, вменяемые люди, которые прекрасно понимают, что инвестиции для нас необходимы. Но с другой стороны, они прекрасно понимают, что эти инвестиции должны идти не только в основную технологию, но и в решение экологических проблем. И здесь принципиально важно, чтобы к решению экологических проблем вплотную подключались и российские специалисты, потому что нельзя, чтобы ими занимались люди, не живущие в данной местности. Человек должен быть уверен, что он обеспечивает правильные экологические решения. Тем более что в целлюлозно-бумажной промышленности за последние полвека самые прогрессивные экологические решения рождались именно в нашей стране и уже отсюда тиражировались по миру. Это и знаменитая кислородная отбелка, это и первое в мире бессточное производство на Селенгинском комбинате, за которое российские ученые в 1994 году получили Государственную премию России. С 1990 года это предприятие работает без единого кубометра вредных выбросов в окружающую среду. Оптимально замкнутую систему водооборота мы сегодня стремимся реализовать и на Светогорском комбинате.
Таким образом, задача заключается в том, чтобы по-умному сочетать хороший инвестиционный климат и решение экологических проблем. Как видите, дерево, политика и инвестиции — вот основа здорового лесопользования во всем мире. Такое хотелось бы видеть и в России.

Нужно сказать, что мировое сообщество очень внимательно следит, чтобы экологические проблемы решались грамотно. Если какое-то предприятие захочет выпускать продукцию с ущербом для окружающей среды, то оно будет мгновенно обвинено в экологическом демпинге, в том, что оно, не тратя средств на охрану окружающей среды, хочет обогнать своих конкурентов. И тогда те же самые «зеленые» организации начинают бойкотировать продукцию этих предприятий. Они призывают мировое сообщество, особенно экологически чувствительных стран, к бойкоту: не покупайте такую-то продукцию такой-то фирмы, поскольку она не хочет вкладывать деньги в экологию, не хочет переходить на более высокие, а значит и лучшие технологии производства.

Я считаю, что если грамотно заниматься экологией, если идти по пути внедрения лучших технологий, то она вполне сочетается именно с лучшими технологиями, притом с выгодой для себя в первую очередь. Я могу привести пример по одному заводу в Ленинградской области. Там два месяца назад поставили два новых флотатора компании КWI. Каждый из них сегодня улавливает из воды, которая раньше шла в реку, 5 тонн волокна! Каждый день! То есть суммарно возвращается в производство 10 тонн волокна ежедневно! Суммарно предприятие получает от $1 до 2 тысяч за счет такого возврата волокна.

Так сегодня можно решить многие проблемы. В этом примере — и экологическая, и экономическая эффективность.

Полная или частичная перепечатка материалов - только разрешения администрации!