1 стр. из 1

Год назад, в ходе Третьего Всероссийского энергетического форума «ТЭК России в ХХI веке», отмечалось, что основные задачи Энергетической стратегии Российской Федерации до 2020 г. практически не решаются, что выражается, в частности, в износе основных фондов отраслей топливно-энергетического комплекса, снижении инвестиций в ТЭК, отсутствии синхронизации тарификации энергетических отраслей. «Сегодня все эти проблемы необходимо рассматривать уже под более острым углом», — считает председатель Комиссии Совета Федерации РФ по естественным монополиям Михаил Одинцов:

Летом 2006 года в Санкт-Петербурге состоится встреча лидеров «большой восьмерки» под председательством президента РФ В. В. Путина. Главной ее темой станет развитие международного энергетического сотрудничества, направленного на обеспечение мировой энергетической бе­зопасности. В связи с особым общественным интересом к этой теме, Четвертый Всероссийский энергетический форум «ТЭК России в ХХI веке» (3–7 апреля 2006 года), главной темой которого является энергетическая независимость и безопасность России, может стать хорошей возможностью для выработки конкретных рекомендаций мировому сообществу.

Надо отметить, что анализ основных показателей развития ТЭК по взаимоувязке с параметрами и динамикой экономического развития России за последний период показывает, что в целом они адекватны и даже по нескольким позициям превышают прогнозные оценки Энергетической стратегии. Так, например, темпы экономического роста превышают параметры, которые закладывались в стратегии — на 6,9% в прошлом году. По первому полугодию 2005 года вклад ТЭКа в консолидированный бюджет РФ возрос с 39 (2004 год) до 57%, то есть превысил половину его доходной части.

Соответственно, идет на опережение и производство топливно-энергетических ресурсов — примерно на 5%. Если же проводить поотраслевую аналитику, то фактические объемы добычи нефти, газа и угля превышают параметры стратегии соответственно на 5; 3,9 и 1,5%. Более существенная разница наблюдается в экспорте топливно-энергетических ресурсов — почти 10%. В совокупности с ценовой конъюнктурой мирового рынка это и позволило обеспечить экономический подъем. А государственная энергетическая политика в целом обеспечила требования стратегии в части энергетической безопасности, энергетической и бюджетной эффективности, экологической безопасности страны. Но хотелось бы поправиться — на сегодняшний день.

При позитивной оценке состояния экономики России ряд факторов вызывает серьезную озабоченность. Один из них — это обеспечение энергетической безопасности, соответствующей стратегическим требованиям в перспективе.
Высокий износ основных фондов во всех отраслях ТЭКа не может не вызывать такой озабоченности. Его действующая технологическая база устарела как по своим техническим, так и экономическим характеристикам (в электроэнергетике, например, износ основных фондов составляет сейчас 58%). В то же время отставание по объемам капиталовложений в развитие ТЭКа ежегодно составляет 130 млрд. рублей по отношению к уровню, определенному Энергетической стратегией.

Тем временем внутренний спрос на энергоресурсы в России уже опережает заявленный в Энергетической стратегии, которая предусматривала два сценария прироста электропотребления к 2005 году. Пессимистический — 46 млрд. кВт/ч, оптимистический — 50 млрд. кВт/ч. Фактически мы имеем 73 млрд. кВт/ч. Но я категорически не согласен с выводами, которые делаются на основании этих данных, что сама Стратегия абсолютно оторвана от жизни, совершенно никуда не годится. Это векторный, макро­экономический документ, который определяет, прежде всего, долгосрочные цели, задачи, приоритеты и механизмы реализации государственной энергетической политики. И мы изначально понимали условность всех параметров, их зависимость от конъюнктуры внешнего рынка и политической ситуации на внутреннем рынке. Согласен, что параметры надо корректировать. Однако делать это автоматически, подгоняя без анализа цифры под реальность, я бы не стал.

Анализ показывает, что даже при опережающем снижении энергоемкости экономики внутренний спрос на топливно-энергетические ресурсы будет расти с превышением оценок Энергетической стратегии.

В прошлом году усилилась тенденция, связанная с доминирующим положением ТЭКа в экономике страны. В то же время удельная энергоемкость экономики снижается. По оценке, в 2005 году она составила 80% от уровня базового 2000 года. В стратегии мы закладывали 86%. То есть мы вроде бы идем с 6%-ным опережением. Но хотелось бы отметить некоторый парадоксальный момент. За счет чего же темпы роста ВВП были выше, чем увеличение потребления первичных энергоресурсов? Во-первых, за счет того, что сама структура ВВП меняется, в ней растет доля услуг и малоэнергоемких отраслей экономики. Во-вторых, в денежном выражении снижение энергоемкости продукции происходило в значительной мере за счет более высоких темпов роста составляющих себестоимости при существенном ограничении роста цен и тарифов на энергоресурсы. То есть это в некотором смысле иллюзия: при замораживании тарифа и росте других составляющих себестоимости энергоемкость виртуально, ра­зумеется, стремится к нулю.
На самом деле технический потенциал энергосбережения используется далеко не полностью. В экономии потребления первичных энергоресурсов лишь 20–25% — следствие реализации технологического потенциала энергосбережения. Хотя в стратегии этот потенциал оценивается в 40–45%.

Проблема инвестирования в ТЭК по-прежнему остается ключевой. По оценкам комиссии СФ РФ по естественным монополиям, до 2020 года в ТЭК необходимо будет вложить $900–1200 млрд., в том числе частных, российских и иностранных инвесторов. Особую тревогу вызывает положение дел в электроэнергетике и газовой промышленности — то есть системообразующих отраслях, которые реально обеспечивают энергетическую безопасность страны. Я уже назвал некоторые цифры по износу фондов. Это результат того, что нормального рыночного инвестиционного цикла в энергетике нет. Он может сложиться только тогда, когда закончатся реформы, возникнут рыночные цены, пойдут инвестиционные сигналы и т. д. До этого времени действует механизм мобилизации государственных и негосударственных ресурсов через разные инструменты: инвестиционную составляющую тарифа, механизм гарантирования инвестиций. Этот механизм разработан в РАО «ЕЭС России», прошел согласование со всеми министерствами, но где-то, как говорится, «увяз». Предполагается, что Минпромэнерго, прогнозируя, находит точки дефицита энергии, а системный оператор проводит конкурсы среди потенциальных инвесторов. Инвестор строит на эти точках свою генерацию в ограниченных масштабах, не более 5 тыс. мегаватт, получая от энергорынка гарантию возврата капитала. Чтобы было понятно, как это может выглядеть практически, допустим, что в один год выработано в два раза больше электроэнергии. Цена в условиях конкурентного рынка упала. Инвестор, который строил генерацию на заемные деньги, недополучает возвратные средства, проигрывает. Но на этот случай существует некий, назовем его фонд — для всех участников рынка, в который они собирают эти «возвратные» деньги. В механизме гарантирования инвестиций нет государственной ответственности. Но есть ответственность куда более мощная по своим финансовым возможностям — энергорынок в целом. Другое дело, когда строится крупнейший энергетический комплекс, например, Богучанская ГЭС. И есть необходимость подготовки инфраструктуры: освобождение зоны затопления, строительство подъездных дорог, решение вопросов комплексного развития региона. Наверное, здесь необходимы бюджетные гарантии Инвестиционного фонда.

Складывающаяся ситуация требует принятия мер со стороны государства по поддержке формирования и использования инвестиционных ресурсов. Прежде всего, в естественно-монопольных отраслях, где цены и тарифы регулируются. Необходимо осуществление ценовой политики с учетом обеспечения перспективной энергетической безопасности.
Отсутствие синхронизации тарификации энергетических отраслей уже приобретает пугающий характер. Самый яркий пример — то, что мы имеем на сегодняшний день в электроэнергетике. Два года назад РАО «ЕЭС России» взяло на себя инициативу удерживать предельный уровень тарифов ниже уровня плановой (!) инфляции. Все это время РАО справлялось с задачей путем оптимизации управления, сокращения издержек. Но этот ресурс уже исчерпан. Объемы потребления электроэнергии превышают максимум, под который была создана энергосистема. При этом тарифы на электроэнергию позволяют только работать в текущем режиме и покрывать затраты. Судите сами: цены на топливо и, прежде всего на газ, с помощью которого вырабатывается электроэнергия, в год поднимаются более чем на 20%. (Это правильно: газ должен быть дороже угля и мазута, пока же он стоит вдвое дешевле). А в электроэнергетике — на 6–8%. Результатом этого дисбаланса становятся дефицит мощностей. Мы уже видели его зловещее проявление 25 мая 2005 года в Москве.

Наши электроэнергетики научились жить в предписываемом госрегулированием режиме. Доказали, что могут сдерживать темпы роста тарифов ниже темпов роста инфляции. Вопрос только — как долго? До следующей крупномасштабной аварии? До полного истощения основных фондов? Скупой платит дважды. А платить в любом случае придется. Только уже не столько за развитие, сколько за восстановление электроэнергетической структуры. Ежегодно РАО тратит $4,5 млрд. на свою инвестиционную программу. А для того, чтобы остановить процесс старения оборудования и начать масштабную модернизацию, необходимо как минимум вдвое больше.

Итак, на сегодняшний день одним из основных стратегических вопросов ТЭК является вопрос экономически обоснованных тарифов, с учетом необходимых инвестиций. Мы не можем больше жить с перевернутой матрицей цен. В то же время нельзя резко повышать тарифы на энергоносители для населения. Это должно соотноситься с ростом жизненного уровня наших граждан. Однако и население России по уровню доходов сегодня, как вы знаете, весьма неоднородно. Но оплачивают, например, ту же электроэнергию все по одному тарифу, дотируемому промышленностью в рамках перекрестного субсидирования. Это как минимум нелогично. Поэтому прорабатывается вопрос внедрения социальной нормы потребления, обеспечивающей разумные потребности человека в электроэнергии. Тариф на нее будет регулироваться государством в увязке с ростом реальных доходов населения. Это не значит, что социальная норма будет вводиться только для малоимущих граждан, как считают многие. Норма призвана дифференцировать не потребителей, а потребление. Она будет распространяться на всех россиян. Однако потребление сверх нормы должно оплачиваться по экономически обоснованному тарифу, с учетом реальных затрат на производство и доставку электроэнергии.

Подводя итог, скажу: наряду со стратегией (движением в определенном направлении) нужна еще и тактика — сумма конкретных шагов. Один из них — принятие в перво­очередном порядке закона «О федеральных энергосистемах». У нас в ТЭКе много негативного из-за отсутствия нормального разграничения ответственности. Если бы существовал такой закон, с четко прописанной в нем ответственностью государства, был бы решен вопрос и об инвестициях, и об использовании средств Стабилизационного фонда и т. д. А это повлечет за собой решение и других важных для топливно-энергетического комплекса вопросов в определении путей достижения целей, заявленных Энергетической стратегией.

Полная или частичная перепечатка материалов - только разрешения администрации!